«Лаврова с Далем спорили постоянно, никто никому не хотел уступать. Как-то раз собирались они...
«Лаврова с Далем спорили постоянно, никто никому не хотел уступать. Как-то раз собирались они отдыхать. Даль говорит: «Я хочу в Гурзуф!» Татьяна: «А я хочу в Ригу!» И поехали: он — в Крым, она — в Прибалтику. Соскучились быстро и рады были вернуться в Москву. И Даль закричал с порога: «Таня, как же я все-таки тебя люблю!» — рассказывает Эдгар-Кирилл Дальберг, с семьей которого Татьяна Лаврова дружила много лет.
Мы с Татьяной Евгеньевной познакомились, когда мне было лет девять. Я выступал в Центральном доме литераторов, читал стихи поэтов Серебряного века. А готовила меня моя крестная — актриса Елена Добронравова (многие ее помнят по роли в фильме Хейфица «Большая семья», где Добронравова сыграла невесту персонажа Баталова, Катю Травникову). С Лавровой они приятельствовали. И вот в тот день Татьяна Евгеньевна была в зале ЦДЛ, слышала, как я читаю, а после выступления подошла ко мне и сказала: «Деточка, у тебя может быть большое будущее, ты читаешь с таким вдохновением, так проникновенно…» На что Елена Добронравова сказала: «Таня, не надо ему быть артистом, хватит уже тяжелых судеб, как у нас с тобой…»
И Таня, и Лена были не похожи на советских женщин. Они любили французскую литературу, искусство, все прекрасное и были абсолютно оторваны от реальности. Татьяна-то особенно не от мира сего. Она была довольно вспыльчива и при этом очень ранима, хрупка и нежна. Чувствовалась в ней какая-то магия, недосказанность, шарм. Собственный стиль. И даже называла она меня по-особенному: «деточка», всегда — «деточка».
Потом я подружился с ее сыном Володей. Татьяна Евгеньевна познакомила меня с ним, когда я пришел к ней на спектакль. Володя тоже человек неординарный, творческая натура. На моих глазах он окончил Суриковский институт, стал скульптором. Я тянулся и к нему, и к Татьяне Евгеньевне, да и семьи наши общались. Как-то Лаврова повела меня на Новодевичье кладбище, на могилу Чехова и его жены, Ольги Леонардовны Книппер-Чеховой, знаменитой мхатовской актрисы. И Татьяна рассказала, как однажды, еще студенткой, оказалась дома у Ольги Леонардовны и та спросила: «Какая пьеса Антона Павловича ваша самая любимая?» Лаврова ответила: «Чайка». А через пару лет, еще не успев получить диплом, она играла Нину Заречную на заветной сцене МХАТа, и ее чуть ли не двенадцать раз вызывали на бис…
Мы с мамой бывали дома у Лавровой. Это была довольно обычная и совсем небольшая двухкомнатная квартира на Кутузовском проспекте. На почетном месте там висел портрет хозяйки, написанный Юрой Богатыревым — он ведь не только актером, но и художником был замечательным. И больше ничего особенно выдающегося в доме мне не запомнилось. Татьяна Евгеньевна не особенно любила гостей и не очень хорошо понимала, что с ними делать. Хозяйкой она была не очень… Могла, впрочем, напоить чаем с какими-нибудь печенюшками. Мне кажется, куда свободнее она чувствовала себя где-нибудь в кафе. Было такое кафе «Артистическое» в Камергерском переулке, там Лаврова подолгу сидела со своими приятельницами, говорила об искусстве, изображала — очень похоже — общих знакомых. Не пародировала, нет, это не в ее стиле, а скорее показывала.
Помню, я очень удивился, когда в гостях у моей крестной речь зашла про Олега Даля и его жену Лизу: у Лавровой моментально испортилось настроение. Потом я спросил свою бабушку, что так огорчило Татьяну Евгеньевну. «Ну, Танечка убеждена, что Лиза заняла ее место в сердце и жизни Даля, — объяснила мне бабушка. — Столько лет прошло, как Таня с Олегом расстались, а она все считает Лизу своей соперницей».
Для Лавровой тема Даля вообще была больной, в разговорах она старалась ее избегать. Правда, однажды я услышал от нее: «Мы с Олегом понимали друг друга по междометиям…» Но она любила смотреть фильмы с его участием, и было видно, что из сердца она бывшего мужа так и не отпустила. Помню, однажды я спросил Володю: «Кто был главной любовью твоей мамы?» — и он ответил: «Олег Даль! Безусловно!» Я вообще многое узнал о ней из рассказов Володи. Например, о том, что Лаврова с Далем спорили постоянно, никто никому не хотел уступать. Как-то раз собирались они отдыхать. Даль говорит: «Я хочу в Гурзуф!» Татьяна: «А я хочу в Ригу!» И поехали: он — в Крым, она — в Прибалтику. Соскучились быстро и рады были вернуться в Москву. И Даль закричал с порога: «Таня, как же я все-таки тебя люблю!» Интересно, откуда об этом узнал Володя? Наверное, сама Татьяна Евгеньевна ему и рассказала, это же было еще до его рождения…
Брак Лавровой и Даля продлился чуть больше полугода. Олег Иванович при всех его достоинствах был, к сожалению, пьющим, это же не секрет, а с таким человеком жить тяжело. Ну а первой любовью Лавровой был Евгений Урбанский. Она училась на первом курсе Школы-студии МХАТ, он — на третьем. И, увидев ее в коридоре Школы-студии, Урбанский спросил у Таниной однокурсницы Нины Веселовской, которую многие помнят по роли Даши Булавиной в фильме Рошаля «Хождение по мукам»: «Что это за девушка с глазами испуганной лани?» Так начался роман, очень непростой. Урбанский был старше Лавровой на шесть лет, уже женат, у него подрастала маленькая дочка. Из семьи ради Татьяны он ушел, но с супругой официально не развелся. Мало того, время от времени у него появлялся и кто-то третий — Урбанский же нравился дамам, этакий Марлон Брандо советского кино. Порой он где-то пропадал, потом возвращался, и Лаврова прощала. И все же семьи у них так и не сложилось. Но Татьяна Евгеньевна и про Урбанского никогда плохо не говорила, кажется, он оставил какой-то светлый след в ее душе.
Когда Урбанский погиб на съемках фильма «Директор» в 1965 году, Лаврова уже играла в «Современнике». И она рассказывала, как узнала о случившемся: готовилась к выходу на сцену, стояла за кулисами, и тут одна актриса сказала ей. Сумела же выбрать момент! Лаврова так и не назвала имени той актрисы. Говорила просто «очень известная артистка». Она считала, что та нарочно так сделала, и не прощала. Но спектакль Лаврова сыграла, как всегда, на высоте, а чего ей это стоило в тот вечер, знает только она.
Татьяна Евгеньевна много раз влюблялась в талантливых мужчин, и ее любили именно такие. Недаром Андрей Вознесенский признавался, что именно роман с Лавровой вдохновил его на написание стихов к песне «Миллион алых роз» (и она, когда слышала эту песню по телевизору, так и говорила: «Это он про меня»). И дружила она с талантливыми людьми: с Михаилом Козаковым, с Игорем Квашой, с Юрием Богатыревым, с Екатериной Васильевой. А вот, например, Андрея Миронова почему-то на дух не переносила, как, впрочем, и он ее. Знаю, что однажды Миронов сказал Татьяне: «Я никогда не смог бы с тобой жить». И Лаврова долго не могла ему этого забыть, говорила: «Тоже мне, Миронов не стал бы со мной жить. Стала бы я с ним жить — вот вопрос!»
В какой-то момент Татьяна решила, что не хочет больше связывать свою жизнь с актером, ей хватило Урбанского и Даля. Она надеялась, что с человеком из другой среды будет проще. Так в ее жизни появился футболист Владимир Михайлов. Но и этот брак, в котором родился сын Володя, тоже оказался коротким. Володя рассказывал, как после расставания родителей они с матерью оказались одни в бедно обставленной комнатушке, и он спрашивал: «Мама, это что, наша комната? Это у нас что, только один шкаф?» — «Да, сыночек, у нас теперь такой шкаф, и мы с тобой здесь будем жить. И у нас все будет хорошо!» С отцом Володя потом не виделся и почти его не помнил, только после смерти матери заново познакомился с ним, и они стали общаться.
Отношения у Татьяны Евгеньевны с сыном были сложные, он хоть и любил маму безумно, но часто обижался, что она мало времени с ним проводит. Володю воспитывала бабушка, мать Лавровой Галина Кузьминична, и Татьянин отчим. Ее отец, известный кинооператор и режиссер Евгений Андриканис, ушел из семьи, когда Татьяна еще училась в школе. Она переживала ужасно. Но общаться с отцом никогда не переставала, ее всегда были рады видеть в его новой семье. Во втором браке у отца родилась еще дочь — Екатерина Андриканис. И, насколько я знаю, подругами единокровные сестры не стали. Зато Володя стал общаться с сыном Екатерины Павлом, вот у них сложились хорошие отношения.
Вообще, у Лавровой интересные семейные связи. Ее прапрадед Викула Морозов — из той самой знаменитой династии промышленников. Еще среди знаменитых родственников Лавровой по отцу — революционер Николай Павлович Шмит, он брат ее бабки. Бабка, кстати, после подавления восстания 1905 года уехала в эмиграцию, и Евгений Николаевич Андриканис родился во Франции. Так что и он был немножко французом, и Татьяне это передалось. Во Франции у Лавровой осталась родня — то ли тетушка, то ли кузина, и Татьяна Евгеньевна часто там гостила.
История, как она сменила отцовскую фамилию Андриканис на Лаврову, довольно известна. После ее успеха в роли Нины Заречной во МХАТе поняли, что Татьяна — восходящая звезда и на афишах будет появляться часто. И ей посоветовали взять псевдоним, который зрителям легче будет запомнить и произнести. Друзья предложили множество вариантов, и Татьяна решила тянуть жребий. Записочки с фамилиями положили в шапку, и вытащилась бумажка, где было написано «Лаврова». А потом Татьяне, когда она уже перешла из МХАТа в «Современник», в спектакле «Эшелон» довелось играть героиню по имени Лавра, и она видела в этом знак судьбы.
Стоило ли Лавровой оставлять МХАТ ради «Современника»? Трудно сказать. В Московском Художественном ее карьера началась блестяще, ей давали главные роли. И Ангелина Степанова, легендарная мхатовская актриса, говорила Татьяне: «Что ты делаешь?! Одумайся! Какой «Современник», твое место у нас!» Но Татьяна поверила в Ефремова, ей вообще было интересно все новое. И она приняла то решение, о котором потом, кажется, жалела. В «Современнике» и без нее было много актрис на главные роли. Хотя в спектакле «Двое на качелях» (это был блестящий режиссерский дебют Галины Волчек) Лаврова сыграла очень ярко. И дальше у нее были бы сильные роли в «Современнике», Волчек ее обожала, называла Олененком. Тоже что-то такое «оленье» увидела в глазах Лавровой, как когда-то Урбанский... Но однажды Татьяна Евгеньевна обиделась на Волчек, решив, что теперь у нее фаворитка Марина Неелова, а не она. К тому же Галина Борисовна не отпустила ее в какую-то заграничную поездку. И тогда Лаврова, поддавшись порыву гнева, написала заявление на увольнение, а Волчек — тоже дама с характером — взяла да и подписала. Чего Татьяна не ожидала, для нее это стало шоком. Им бы с Волчек поговорить, все бы и разрешилось. Но случилось так, как случилось.
В результате Татьяна Евгеньевна через 17 лет снова вернулась во МХАТ. К этому времени его уже возглавлял Ефремов. С Олегом они дружили, и бывало, что он, измученный и рабочими проблемами, и своими женщинами, убегал ото всех к Татьяне домой и скрывался там по нескольку дней. Но столько ролей, сколько бы она хотела, он не мог ей дать. Ведь на роли героинь претендовали и Ирина Мирошниченко, и Анастасия Вертинская. Во МХАТе было целое созвездие ярких, красивых актрис. Но Татьяна снова играла на мхатовской сцене в «Чайке», теперь уже Аркадину. Вот только остальные роли у нее там были не такие значительные.
Когда случился раздел МХАТа на «ефремовский» и «доронинский», Лаврова очень переживала. Она с ужасом вспоминала все эти собрания, на которых разыгрывались настоящие сражения. Лаврова была для этого слишком ранима, и они с Евгением Евстигнеевым, испуганные и растерянные, молча сидели рядышком, не вступая в дискуссии. Татьяна Евгеньевна, конечно, осталась с Ефремовым. Но вскоре начала болеть и заметно стареть. И все-таки Олег Николаевич, отличавшийся категоричностью и даже безжалостностью к актерам, так и не решился окончательно передать кому-то ее Аркадину. Потом уже, когда Ефремова не стало, Олег Павлович Табаков отдал роль Ирине Мирошниченко, и это был драматичный момент для Лавровой. Правда, Олег Павлович постоянно помогал Татьяне Евгеньевне: оплачивал больничные счета, платил зарплату даже тогда, когда она уже не могла играть.
Последней значительной ролью Лавровой во МХАТе стал спектакль «Молочный фургон не останавливается больше здесь», она там блистательно сыграла миссис Гофорд, забытую, постаревшую, никому уже не нужную звезду. Помню, с какой неподражаемой интонацией Лаврова говорила: «Я знаю, что мне нужно. Я знаю, что мне поможет — лю-бов-ник. Мне нужен любовник». После этой реплики зал просто неистовствовал. Вся сила лавровского дарования проявлялась в этой роли. И все же она понимала, что это ее последняя яркая работа. И однажды, когда мы с мамой после спектакля пришли к ней в гримерку, Лаврова сказала: «Ну вот все и закончилось, мои дорогие».
Она так и осталась кумиром эпохи «оттепели». В фильмографии Лавровой около сорока картин, есть среди них и удачные. Но такой роли, как Леля в «9 днях одного года», у Татьяны Евгеньевны в кино больше не случилось… Помню, как она надеялась на экранизацию трилогии Василия Аксенова «Московская сага». Аксенов — друг ее юности, вместе с которым Лаврова когда-то ездила в Коктебель. Она думала, что писатель похлопочет за нее и она получит роль в этом сериале. Но звонить Василию Павловичу и просить не стала. И в итоге смертельно обиделась на Аксенова, что он про нее не вспомнил. Как всегда, обиделась молча, он, кажется, так и не узнал об этом. Непростой характер был у Татьяны Евгеньевны, совсем непростой. И наверное, это мешало ей быть счастливой.
Статьи по теме:
Свежие комментарии